Однако здесь появляется не менее важный вопрос, связанный с ритуалом и его формой, затронутый в параграфе выше. Дело в том, что эссенциативность страха смерти ставится некоторыми исследователями под сомнение. Они доказывают, что страх смерти является таким же культурным конструктом, как и многие другие ритуальные формы жизни человека. В качестве аргумента приводятся в пример дети. Ребенок получает еду, ласку, заботу и его не беспокоит факт того, что люди в какой-то момент исчезают. Первый опыт столкновения со смертью ребенок получает от своих родителей посредством наблюдений за их реакцией на смерть близких людей и участия в похоронных и поминальных ритуальных практиках. В это время ребенок впервые обнаруживает эмоции стыда, ненависти, разочарования и страха при столкновении (его родителей и близких) с утратой. Таким образом, представление о смерти и, соответственно, о правильной и необходимой реакции на нее ребенок получает от старшего поколения. До определенного возраста ребенок лишен информации об этом.

Вторая позиция помещает проблему страха смерти в эволюционистский фокус, приближая ее к теории дарвинизма. С этой точки зрения, страх смерти является не просто основным человеческим страхом, но системообразующим для психики и даже организма человека. Об этом особенно много говорят фрейдисты и последователи Карла Юнга, выводя понятия «мортидо и либидо». По мнению сторонников эволюционистского подхода, человек вполне естественно стремится к самосохранению и к биологическому продолжению своего существования. Таким образом, страх смерти вполне естественно лежит в основе его человеческого поведения (Zilboorg 1943: 465–475).

В этом споре я скорее придерживаюсь позиции Эрнеста Беккера, который говорит, что страх смерти лежит «где-то между эволюционизмом и конструктивизмом» (Becker 1973: 74). Страх смерти интегрируется вокруг символического поля, отсюда и произрастает социально детерминированная природа страха смерти, которая довольно сильно разнится от одной культуры к другой. Смерть оказывается неким неизведанным состоянием, в котором человек не может удовлетворить свои витальные потребности. Таким образом, страх смерти является одним из фундаментальных образующих факторов для всех культур, который, в свою очередь, подвержен символическому наполнению и оформлению: «смерть человека никак не оспаривается и не вызывает вопросов. В то время как идею бессмертия мы вынуждены выстраивать с самого начала. Бессмертие — это не отсутствие смерти. Это вызов смерти и отказ признавать ее конечность» (Bauman 1992: 169).

К теме смерти обращаются и другие психологи. По мнению Роберта Лифтона и Эрика Олсона, для человека возможны несколько стратегий «символического бессмертия» (Lifton, Olson 1974: 15):

1. Бессмертие natural. Мы умираем, разрушаемся биологически, но остаемся в этом мире на уровне молекул и химических связей. Из этого понимания бессмертия рождаются различные анимистические представления (вера в переселение душ в другие биологические объекты).

2. Бессмертие через продолжение рода. Семейные отношения позволяют человеку не только ощутить течение времени, но и почувствовать сменяемость семейных ролей, испытать важные эмоции наследия поколений.

3. Бессмертие через творчество и культурные продукты. Речь идет не только об объектах искусства, но и в целом о культуре, в определенном марксистском понимании этого понятия. Учитель передает свой опыт ученикам, мастер обучает подопечного, художник создает картину, ученый вносит вклад в мировую науку. Идея прогресса, постоянного накопления знания, в процессе которого может принять участие абсолютно любой человек — это то, что Роберт Лифтон и Эрик Олсон называют «long heritage», буквально — долгое наследие.

4. Бессмертие в религиозном представлении. Идеи загробной жизни, реинкарнации, вера в духов и магическое есть не что иное, как работа человека со страхом смерти и непосредственно — идея бессмертия.

5. Бессмертие как трансцендентальное. Человек обращается к определенному сенсуалистическому опыту, рассуждая о чувствах и их свойствах. Часто человек приписывает отсутствие границ и неподвластность смерти таким чувствам, как любовь, вера, преданность. Именно поэтому любовь, например, противопоставляют смерти: любовь создает жизнь и побеждает смерть. Однако такой психоаналитический поворот вскрыл не только необходимость учитывать психологические функции ритуалов, но и ознаменовал и другой важнейший кризис в антропологии смерти.

Автор: Мохов С. В. Смерть как проблема исследования в социальной и исторической антропологии: генезис идей

Источник

Фото: www.filepicker.io